В один из зимних вечеров 1786 года на окраине Вены в маленьком доме лежал тяжело больной старик, бывший повар графини Тун. Несколько лет назад он ослеп от жара печей. Его поселили в этом домике и платили время от времени несколько флоринов. Обстановка в доме была очень бедная: стол, две кровати, два стула. Единственным богатством маленького дома был рояль.
Вместе с поваром жила его дочь Мария.
Ночью старик сказал дочери:
– Я всегда не любил священников. Но сейчас перед смертью мне надо очистить свою совесть… Выйди на улицу и попроси первого встречного прийти и исповедать меня… – Мария набросила на себя пальто и выбежала на улицу.
Улица была пуста. Мария долго ждала. Наконец показался прохожий. Мария голосом передала ему просьбу отца.
– Хорошо, – сказал человек спокойно, – хотя я и не священник, но это все равно. Идемте!
Они вошли в дом. Незнакомец быстро снял пальто и сел около старика.
– Говорите. Может быть, я облегчу ваши последние минуты.
– Я работал всю жизнь, пока не ослеп, – прошептал старик. – Я никогда не делал ничего плохого. Но когда заболела моя жена, Марта и у меня не было денег на лекарство, я украл у хозяев маленькое золотое блюдо и продал его. Мне тяжело теперь вспоминать об этом и скрывать мой проступок от дочери: я её научил не брать ничего чужого.
– А кто-нибудь из слуг пострадал за это? – спросил незнакомец.
– Никто. Если бы я знал, что золотое не поможет моей Марте, я бы никогда не взял его.
– Как вас зовут? – спросил незнакомец.
– Иоган Мейер.
– Так вот, Иоган Мейер, _ сказал незнакомец и положил руку на слепые глаза старика, – вы не виноваты перед Богом и людьми, потому что вы это сделали из любви к жене. А теперь скажите мне вашу последнюю просьбу.
– Я хочу, чтобы кто-нибудь позаботился о моей дочери.
– Я сделаю это. А еще чего вы хотите?
Тогда старик неожиданно улыбнулся и громко сказал:
– Я хотел бы еще раз увидеть Марту такой, какой я видел её в молодости, увидеть солнце и этот старый сад, когда он цветет весной. Но сам знаю, что это невозможно. Не сердитесь на меня за глупые слова.
– Хорошо, – сказал незнакомец и встал. – Хорошо, – повторил он, подошел к роялю и сел, – и вдруг быстрый звон наполнил комнату, как будто на пол бросили сотни хрустальных шариков.
– Слушайте, – сказал незнакомец. – Слушайте и смотрите.
Он заиграл. Мария вспоминала потом лицо незнакомца, каким оно было в тот момент. Его лицо было прекрасно.
Рояль пел полным голосом впервые за многие годы. Он наполнил своими звуками не только дом, но и весь сад. Начал идти мокрый снег.
– Я вижу! – сказал старик и сел на кровати. – Я вижу день, когда я встретился с Мартой и она от смущения разбила кувшин с молоком. Это было зимой, в горах. Небо стояло прозрачное, как синее стекло, и Марта смеялась. Смеялась, – повторил он.
Незнакомец продолжал играть.
– А теперь, – спросил он, – вы видите что-нибудь?
Старик молчал, прислушиваясь.
– Неужели вы не видите, – быстро сказал незнакомец, – что ночь из черной сделалась синей, а потом голубой, и тёплый свет уже падает откуда-то сверху, и на старых ветках ваших деревьев распускаются белые цветы. По моему, это цветы яблони, хотя отсюда, из комнаты, они похожи на большие тюльпаны.
– Нет, сударь, – сказала Мария незнакомцу, – эти цветы совсем не похожи на тюльпаны. Это яблони распустились за одну только ночь.
– Открой окно, Мария, – попросил он. Мария открыла окно. Холодный воздух заполнил комнату. Незнакомец играл очень тихо и медленно.
Старик упал на подушки, жадно дыша. Мария вскрикнула от испуга.
Незнакомец встал и подошел к кровати. Старик сказал задыхаясь:
– Я видел все так ясно, как много лет назад. Но я не хотел бы умереть, не узнав вашего имени.
– Меня зовут Вольфранг Амадей Моцарт, – ответил незнакомец.
Мария отошла от кровати и низко поклонилась великому композитору. Когда она подошла к кровати, старик был мертв.
(По К. Паустовскому)
Grislypress 